- Сразу два кошелька потеряли?.. – изумился стражник. – Поражен их неудачей. Ты мне эту дивную историю поподробнее расскажешь... но уже в другом месте. Пойдем.
Плацента еще немного побранился, сделал вид, что пытается удрать – но только сделал вид. Фырдуз уже знал, насколько ловок этот ворюга, но сейчас он казался неуклюжим тюфяком. Стражник надел ему на руки кандалы и куда-то поволок.
- Какая беда, доброго Плаценту арестовали, - отхлебнул чаю Дрекозиус.
- Это настолько хорошо звучит, что похоже не на часть плана, а на его успешный финал, - безучастно произнесла Джиданна.
- Ну-ну, дочь моя. Ну-ну. Ответь лучше: что видит твой чудесный зверек?
- Пока что ничего особенного, - ответила Джиданна, сидящая с отрешенным видом. – Я скажу, когда его куда-нибудь приведут.
- В таком случае мы можем пока что не торопиться.
Тем временем Плаценту отволокли прямиком в городскую тюрьму. Гаратак, будучи городом подземным, простирался в трех измерениях, и для двухсот тысяч жителей мог показаться весьма компактным. Добраться куда угодно откуда угодно можно было довольно быстро.
Устроена тюрьма была в два яруса. Заключенных держали в нижнем, полузатопленном. В такой со стороны не подроешься, захлебнешься. В верхнем же ярусе обитали личные враги Плаценты – городские стражники. Там же располагался и суд.
Полугоблина обнюхали, обыскали, допросили – и поместили до завтра в камеру предварительного заключения. Правосудие в Подгорном Ханстве творилось быстро, но судья уже ушел домой. Так что Плаценту внесли в список и заперли, выдав краюху грибного хлеба, кувшин воды и жировую свечу.
Под землей не бывает дня и ночи. Но жителям Нижнего Мира тоже нужно спать. Здесь сутки тоже делятся на время сна и время жизни. И когда у стражников закончилась дневная смена, смирно до этого сидевший Плацента встрепенулся.
Он приник к решеткам и издал протяжный вой. Потом еще раз. И еще. Когда в дальнем конце коридора послышались шаги, Плацента отскочил на середину камеры и шлепнулся, раскинув руки.
Подошедший стражник окликнул его – Плацента не ответил. Он не отреагировал, даже когда его принялись тыкать длинной палкой. Будучи хобием, стражник не мог его видеть, так что действовал на ощупь и слух.
- Чего кричал? – недоуменно спросил он. – Эй. Ты!.. Слышь!.. Отвечай!.. От-ве-чай!..
Плаценту тыкали все сильнее. Но если он хоть чуточку шевельнется – стражник поймет, что он прикидывается. И он терпел, хотя было все больнее.
Лишь думал про себя, что жирный святоша сполна ответит за каждый синяк. Конечно, давайте поручим полугоблину самую грязную и трудную работу. Кому же еще?
И теперь он терпеливо ждал. Этому трюку Плацента выучился еще в детстве, но со зрячими было проще. Маленький полугоблин очень убедительно прикидывался дохлым, люди обычно верили. Но к чему тут его вывалившийся изо рта язык, его закаченные глаза, его подвернутые неестественно ноги, если чечпок ничего этого не видит?!
Вся игра насмарку, бесполезно, никчемно!..
Но в конце концов стражник успокоился. Решив, что Плацента и вправду сдох, он отпер решетку, вошел, наклонился... и точно в ноздрю ему вонзилась игла. Совсем крошечная иголка, которую полугоблин пронес в собственных волосах.
А поскольку она была щедро смазана снотворным зельем, стражник сразу повалился кулем.
После этого Плацента спокойно вышел из камеры. От свечки осталась еще половина – Плацента раскалил лезвие ножа, подплавил огарок снизу и прилепил к нагруднику, который снял со стражника. Ему еще не приходилось орудовать среди слепых, и было интересно – насколько это проще обычного?
Шлем Плацента забирать не стал. У хобиев уродские кротовьи морды, и шлемы такие же. Существо с нормальной шеей и без рыла надеть такой ни за что не сумеет.
К тому же и глазницы в их шлемах на совсем другом месте. Зачем им вообще глазницы? Дырка для носа – понятно, а глазницы они на кой кир делают, если все равно ни кира через них не видят?
Тупые подземные глиномесы.
Может, прирезать этого, пока не очухался? За щекой Плацента пронес еще и бритвенное лезвие. Тонкое и острое, способное рассечь горло одним взмахом. Плацента сначала даже собирался убить стражника, но подумал, что тот может вскрикнуть, а у хобиев сверхчувствительный слух.
Ладно, пусть этот валяется так. Зелье сильное, часов на шесть хватит точно.
Только еще замаскироваться надо получше. Так, чтобы запах отбить.
Когда искателям Криабала отперли черный ход, они сначала не поняли, кто стоит за дверью. Какой-то бесформенный куль тряпья и доспехов. Но оттуда послышался знакомый визгливый голос, и все узнали старого доброго Плаценту.
- Почему ты так странно одет? – недоуменно спросила Джиданна.
- Маскируюсь, - раздраженно ответил полугоблин.
- Подо что? Под мусорную кучу?
- Под хобия, дура толстозадая!
- Но хобии же не похожи на мусорные кучи.
- Зато ты похожа. Шлюха очкастая.
Мектиг смерил Плаценту недобрым взглядом и прошел внутрь. Черный ход в городскую тюрьму располагался в потайном отнорке и стерег его всего один стражник. Сейчас он почему-то лежал без движения и как-то неестественно склонил голову.
Искателей Криабала по-прежнему прикрывало заклинание Незаметности. Но оно не делало невидимым, не позволяло ходить куда вздумается – просто заставляло не обращать внимания. При этом эффект ослабевал, если залезть туда, где запрещено посторонним.
Но это все равно оберегало от случайных взглядов... хотя нет, не взглядов в данном случае. Слухов, нюхов... как выразиться, если вокруг злые слепцы?.. Незаметность ослабляла их бдительность, внушала избирательную рассеянность.
А Леди Белка разведывала путь. Плацента уже частично его разведал, но он искал в основном способ впустить остальных. А теперь, воссоединившись, они пробрались к лифту на нижний ярус – и Мектиг заработал секирой.
Хобии и впрямь оказались ему по плечу. Он уложил семерых за минуту – и пощадил только одного, которого отец Дрекозиус убедил бросить оружие. Дрожащего хобия быстро разговорили, заставили рассказать, как управляется лифт, и ненадолго задумались, не оставить ли кого-нибудь наверху, стеречь.
Не оставили. Решили этим путем не возвращаться. Мектиг вырубил уцелевшего хобия обухом секиры и все вошли в скрипучую деревянную кабину.
Управлялась она сверху, все теми же хобиями. Их потому и оказалось при лифте так много – нужно было минимум четверо, чтобы крутить подъемное колесо. Циклопы в тюремных коридорах не помещались, так что хобии кряхтели сами. Но на спуск оказалось возможным сделать это и без живой силы – просто привязать к цепи противовес потяжелее.
За оный вполне сошли семь мертвецов.
- Кроты нам этого не простят... – пробормотал Фырдуз, глядя на окровавленные тела.
Впрочем, не ему было осуждать чью-то кровожадность. Он сам уже имел за плечами несколько трупов. Тут и хобии, которых он прикончил заклинанием Убийства, и циклоп Лук-Бат, принявший по его вине жестокую смерть...
И Фырдузу было совестно из-за этого, очень совестно... но что он мог поделать? На то и война. Он в нее не ввязывался, не напрашивался. У него не было другого выхода. Он всего лишь ничтожный кобольд, угодивший в бурный поток и пытающийся удержать голову над водой.
На нижнем ярусе стражи было меньше. Лифт постоянно держали наверху и спускали только если точно знали, что внизу все в порядке. А поскольку пол и стены были устланы толстыми стальными плитами, а вокруг плескалось подземное озеро, подкопа хобии тоже не опасались. В случае бунта заключенным просто переставали спускать еду – и все заканчивалось очень быстро.
Впрочем, бунты случались нечасто. Вообще заключенных было немного – время-то неспокойное. Шпионов, партизан и дезертиров хобии либо шлепали на месте, либо отправляли в трудовые лагеря. Здесь, в Гаратаке, держали в основном политических, своих же хобиев. Иногда встречались важные военнопленные вроде того же Брастомгруда.