- Никто не может быть в этом уверен, ваше величество. Но мы многому научились в той войне. Сейчас Паргорону уже не застать нас врасплох.

- А почему только Паргорону?! Нет, первый советник, я немедленно займусь угрозой, на которую до меня почему-то внимания не обращали!

- Осмелюсь спросить, кого имеет в виду мой император.

- Титаны, первый советник! – прошипел Громорокатран. – Эти... существа! Ты ведь должен понимать, насколько они опасны!

- Но... ваше величество, титаны наши союзники и друзья. Они помогли нам во время Четвертого Вторжения. Аэтернус...

- Тот Аэтернус, который чуть не убил моего прадеда? – перебил император. – О, я видел его поединок с Таштарагисом. Я был там, первый советник. Аэтернус победил демолорда, я знаю. Надавал ему тумаков и прогнал взашей. А если завтра этот великий Аэтернус обернется против нас?! Ты можешь поручиться, что этого не произойдет?!

- Нет, но...

- Я знаю о книгах моего прадеда, - снова перебил Громорокатран. – Криабалы. Там есть заклинания, которыми не владею даже я. Предоставьте их мне незамедлительно. Я лично буду их контролировать. В том числе Черный.

- Ваше величество, это невозможно, - впервые возразил Камильф. – Черный Криабал может быть извлечен только во время нового Вторжения. Воля вашего прадеда была однозначна.

- Моя воля тоже однозначна. Теперь Колдующий Император я – а значит, мои приказы важнее приказов моего прадеда.

- Простите, но это не так. Приказы Бриара – основа этой империи. Это единственное, в чем я не могу вам повиноваться.

- Можешь, первый советник, - ткнул его в грудь Громорокатран. – Можешь – и повинуешься. Разница между прежними Колдующими Императорами и мной в том, что я жив – и я здесь. А ты... хотя ладно. Можешь не повиноваться. Можешь вообще больше ничего не делать. Можешь идти на все четыре стороны.

- Ваше величество?.. – опешил Камильф.

- Ты не слышал меня? Ты разжалован. Я назначу нового первого советника. Мне не нужны слуги, что спорят с приказами вместо того, чтобы их выполнять.

Уже на следующий день Камильф Хладнокровный сдал ключ от хранилища Черного Криабала и удалился на виллу. Не первый императорский советник отныне, а обычное гражданское лицо. Здесь он провел остаток дней, ни разу больше не появившись в столице и никак не участвуя в политике.

А на Парифате начались большие перемены...

Глава 24

Публичная казнь осуществлялась в Подгорном Ханстве каждую луну. Один раз в двадцать шесть дней на площади Древнего Греха возводили каменный раздавливатель и привязывали к нему приговоренных.

Обычно за луну их набиралось пять-шесть.

Однако казнили не всех. Одного каждый раз отпускали – и милость оказывала не ханша, не судьи, а простой народ. Когда вокруг раздавливателя собиралась толпа, епископ Гаратака зачитывал имена приговоренных и расшвыривал вокруг кусочки раскрашенной пробки. Те, в кого он попадал, опускали эти жетоны в специальные урны – и получивший больше всех голосов получал помилование.

- Здесь есть заклинание как раз для такого! – оживленно шептал Фырдуз, сжимая Криабал. – Называется Притягательность! Если наложить его на нужную урну, она всем начнет казаться самой кудесной, хотя никто не будет понимать, почему!

- Ну так читай его, пока епископ не закончил, - сказала Джиданна, держа на вытянутой руке Леди Белку.

Волшебница разглядывала толпу глазами фамиллиара. Искала Танзена и Массено. В основном Массено – Танзен мог превратиться во что угодно, а вот монаху внешность не изменить.

Искатели Криабала старались не подходить слишком близко. Все-таки тут в основном хобии. А когда народу так много, чары Незаметности работают хуже. Кто-то может и обратить внимание на сразу четырех Верхних – в Гаратаке такое редко увидишь.

Так что они издали наблюдали за раздавливателем, похожим на огромный жернов, и шестью индивидами возле. Пятеро хобиев и один цверг. Кажется, воевода Брастомгруд, хотя на таком расстоянии Фырдуз не был уверен точно. Кроты явно не церемонились с пленным – он был грязен, здорово исхудал и спал с лица, а лицо наискось пересекал свежий рубец.

Заклинание Криабала сработало наилучшим образом. К урне Брастомгруда кроты повалили валом – и даже кто-то из стражников кинул туда свою пробку. В остальных урнах оказалось почти пусто – туда кидали только родичи и друзья других приговоренных. Им, возможно, тоже хотелось отдать голос за этого незнакомого цверга, но все же не до такой степени, чтобы обойти брата или мужа.

Когда урны опустошили, епископ заволновался. Не требовалось даже подсчитывать, чтобы понять, насколько Брастомгруд вырвался вперед. Епископ ощупывал гору пробок и влажно причмокивал, прислушиваясь к ханше. Владычица всех хобиев сидела в паланкине и ждала, когда сообщат имя помилованного.

Остальные тоже напряженно ждали. Искатели Криабала и другие зрячие индивиды уже видели, что Брастомгруд победил, но хобии-то видеть не могли. А на слух или запах количество пробок не определишь.

Дважды все ощупав, епископ просеменил к паланкину ханши и зашептал. Шептал он долго – такого итога явно никто не предвидел. Фырдуз даже забеспокоился, что ханша прикажет попрать священный обычай, освободит кого-то другого или вообще казнит всех.

Но нет. Не посмела. Не решилась пойти против толпы. Вернувшись к раздавливателю, епископ громогласно объявил, что помилованным сегодня объявляется Брастомгруд Оркручигетхсторец, сын Дракметрага, сына Ордокхона. Согласно воле всемилостивейшей ханши Эррмы Девятой, казнь раздавливанием заменяется ему пожизненным тюремным заключением.

- Кудесно, этот гаррм ибиррих будет жить, - сказал Плацента. – Больше мы тут не нужны. Пошли в кабак, тля.

- Подождите, но мы же должны его освободить, а не просто спасти! – забеспокоился Фырдуз.

- И мы его спасем, сын мой, - ласково произнес Дрекозиус. – Но это не так просто делается. Сейчас божьей милостью мы отправимся в питейное заведение и примем там малую толику увеселяющего во славу Люгербеца. А что дальше – он нам подскажет.

В хобийском кабаке было... странно. Непривычно. И не только для индивидов с поверхности, но и для кобольда, подземного жителя. Слишком уж чувствовалось, что местные завсегдатаи – существа без глаз. Темень стояла, как в могиле, свет пришлось принести с собой. Хобии шумно обнюхивались, тянули друг к другу рыльца. Вместо столов они сидели на земляном полу – тот был изрыт канавами. Напитки разносили в высоких кувшинах с узкими горлышками, а разливали в плошки – пить из стаканов хобии умели плохо.

Местная закуска искателям Криабала не понравилась. Фырдуз вот вполне оценил живых червей и личинок, брал горстями прямо из большой миски. А остальные воротили носы – благо сытно подкрепились в «Ханском», там была приличная корчма для Верхних.

- Что мы тут делаем-то? – несчастным голосом спросил Фырдуз. – Нам же надо думать, как в тюрьму попасть, нет?..

- Так мы уже и думаем об этом, сын мой, - налил себе еще вина Дрекозиус. – Утешься, ты в кругу друзей. Мы поможем тебе во всех бедах, даже не сомневайся. Глянь-ка – видишь ли ты среди нас доброго Плаценту?

Фырдуз повертел головой. Действительно, Плацента успел незаметно испариться. За столом его не было... и, кажется, вообще нигде не было... но тут вдруг раздался вскрик! Два крупных хобия громко взывали к страже, держа за руки ухмыляющегося Плаценту. Тот вырывался только для виду.

- А!.. а что тут происходит?.. – тут же протолкался хобий в медном шлеме. – Кажется, я чую... я чую гоблина!.. хотя нет... нет-нет... полугоблина!..

- Какая разница, кто он?! – заорал другой хобий. – Он обокрал нас! Хватит его обнюхивать!

- Обокрал, говорите?.. – задвигал рыльцем стражник. – Ага... кажется, я чую свою премию... а ты зачем обокрал этих почтенных, полугоблин?..

- Ничего я их и не обокрал, - нагло заявил Плацента. – Брешут, кроты поганые. Сами не смотрят за вещами, теряют, а потом стражу зовут. Я их кошельки просто на полу нашел. Хотел им подать, а они меня за руки схватили.